Старинные русские ноты
золотого века фортепиано
Старинные русские ноты
золотого века фортепиано
«Шумит ночной Марсель»
Танго
Юрий Милютин
Танго
Юрий Милютин
Для фортепиано соло или пения с фортепиано
Москва, собственность автора (Зак. № 89, «Гублит» № 980);
Склад издания: Музторг М. О. Н. О., Кузнецкий мост № 12
Склад издания: Музторг М. О. Н. О., Кузнецкий мост № 12
Выпуск 1926 года
«Шумит ночной Марсель», танго, Юрий Милютин
См. также: «Один франк», танго-фокстрот, Поль Эрлих
Танго эпохи русского авангарда
Шумит ночной Марсель
В притоне «Трёх бродяг»,
Там пьют матросы эль
И девушки с мужчинами жуют табак.
Там жизнь не дорога,
Опасна там любовь,
Недаром негр-слуга
Там часто по утрам стирает с пола кровь.
Трещат колоды карт
И глух червонцев стук.
Сердца пьянит азарт
И руки тянутся за пояса, как вдруг
В перчатках чёрных дама
Вошла в притон и смело
Служанке приказала
Подать вина.
Средь шума, драк и гама
За стол дубовый села
И пить с усмешкой стала
Совсем одна.
И в притоне «Трёх бродяг»
Стало тихо в первый раз
И никто не мог никак
Отвести от дамы глаз.
Лишь один надменный взор
Этой дамой в плен не взят:
Жан Дюкло — апаш и вор —
Пьёт вино, как час назад.
Скрипку взял скрипач слепой,
Приподнял её к плечу.
«Эй, апаш, танцуй со мной!
Я танцую и плачу».
В притоне «Трёх бродяг»,
Там пьют матросы эль
И девушки с мужчинами жуют табак.
Там жизнь не дорога,
Опасна там любовь,
Недаром негр-слуга
Там часто по утрам стирает с пола кровь.
Трещат колоды карт
И глух червонцев стук.
Сердца пьянит азарт
И руки тянутся за пояса, как вдруг
В перчатках чёрных дама
Вошла в притон и смело
Служанке приказала
Подать вина.
Средь шума, драк и гама
За стол дубовый села
И пить с усмешкой стала
Совсем одна.
И в притоне «Трёх бродяг»
Стало тихо в первый раз
И никто не мог никак
Отвести от дамы глаз.
Лишь один надменный взор
Этой дамой в плен не взят:
Жан Дюкло — апаш и вор —
Пьёт вино, как час назад.
Скрипку взял скрипач слепой,
Приподнял её к плечу.
«Эй, апаш, танцуй со мной!
Я танцую и плачу».
Шумит ночной Марсель
В притоне «Трёх бродяг»,
Там пьют матросы эль
И девушки с мужчинами жуют табак.
Там жизнь не дорога,
Опасна там любовь,
Недаром негр-слуга
Там часто по утрам стирает с пола кровь.
Сидит в углу апаш,
Забыл он всё вокруг,
Он знать не хочет краж,
Он знать не хочет карт, ни девушек, как вдруг
В перчатках чёрных дама
И с нею незнакомец
В цилиндре и во фраке
Вошли в притон.
Не слышно стала гама,
Замолкли шум и драки,
Когда рукой червонец
Подбросил он.
И ночной притон бродяг
Весь притих, как в прошлый раз,
И никто не мог никак
Отвести от дамы взгляд.
Но один лишь острый взор
Из угла, как нож, блеснул.
Жан Дюкло — апаш и вор —
Пил вино бледней, чем мел.
Скрипку взял скрипач слепой,
Приподнял её к плечу.
«Что-ж, вставай, танцуй со мной,
Только нынче я плачу».
В притоне «Трёх бродяг»,
Там пьют матросы эль
И девушки с мужчинами жуют табак.
Там жизнь не дорога,
Опасна там любовь,
Недаром негр-слуга
Там часто по утрам стирает с пола кровь.
Сидит в углу апаш,
Забыл он всё вокруг,
Он знать не хочет краж,
Он знать не хочет карт, ни девушек, как вдруг
В перчатках чёрных дама
И с нею незнакомец
В цилиндре и во фраке
Вошли в притон.
Не слышно стала гама,
Замолкли шум и драки,
Когда рукой червонец
Подбросил он.
И ночной притон бродяг
Весь притих, как в прошлый раз,
И никто не мог никак
Отвести от дамы взгляд.
Но один лишь острый взор
Из угла, как нож, блеснул.
Жан Дюкло — апаш и вор —
Пил вино бледней, чем мел.
Скрипку взял скрипач слепой,
Приподнял её к плечу.
«Что-ж, вставай, танцуй со мной,
Только нынче я плачу».