Старинные русские ноты
золотого века фортепиано
Старинные русские ноты
золотого века фортепиано
«Элегия»
Исай Добровейн
Исай Добровейн
Elégie par I. Dobroven
Посвящается Ольге Александровне Семеновой
Посвящается Ольге Александровне Семеновой
Москва, издание П. Юргенсона (№ 37163)
Выпуск 1916—1917 гг.
Элегия, Добровейн
«Музыкой высекать искры из сердец...»
Пронзительная пьеса пронзительного предреволюционного времени. Неуклюжий эпиграф некоего Льва Кунина передаёт неопределённость атмосферы той эпохи:
Если в комнате свит полумрак,
И томится рыданьем рояль,
Мне так грустно, так больно, так жаль...
Слёз ли счастья мне хочется так.
Исай Александрович Добровейн — российский пианист революционных времён — известен историческим эпизодом из жизни Ленина: в 1920 году писатель Максим Горький, принимая в гостях Председателя Совета Народных Комиссаров РСФСР, пригласил и своего старого друга-музыканта; Добровейн играл Шопена и Бетховена. Этот случай Горький впоследствии описал в своём литературном очерке «В. И. Ленин»:
«Как-то вечером, в Москве, на квартире Е. П. Пешковой, Ленин, слушая сонаты Бетховена в исполнении Исая Добровейн, сказал:
— Ничего не знаю лучше «Appassionata», готов слушать её каждый день. Изумительная, нечеловеческая музыка. Я всегда с гордостью, может быть, наивной, детской, думаю: вот какие чудеса могут делать люди, — и, прищурясь, усмехаясь, он прибавил невесело: — Но часто слушать музыку не могу, действует на нервы, хочется милые глупости говорить и гладить по головкам людей, которые, живя в грязном аду, могут создавать такую красоту. А сегодня гладить по головке никого нельзя — руку откусят, и надобно бить по головкам, бить безжалостно, хотя мы, в идеале, против всякого насилия над людьми. Гм-м, — должность адски трудная».
В фильме «Аппассионата» — шедевре советского кино, снятом в 1963 году по мотивам этих событий, — Ленин (актёр Борис Смирнов), слушая игру Добровейна (актёр-пианист Рудольф Керер), мысленно произносит интересный текст, гипотетически полемизируя с фантастом Гербертом Уэллсом. (Писатель приезжал в Россию, встречался с Председателем Совнаркома и написал книгу «Россия во мгле», в которой назвал главу советского государства «кремлёвским мечтателем»). Однако, скорее всего, эти довольно сентиментальные фразы (что тоже, кстати, неплохо) — плод фантазии авторов фильма, а не самого Ленина:
«Нет, мистер Уэллс, будущее — это не симфония ужаса и мрака, будущее — это Бетховен! Через борьбу и страдание — к радости. Как это верно! Конечно, будущее — это не война миров, не битва хищников с планеты Марс. Ближайшее будущее — это очистительный огонь освободительного движения, свет в Африке, Индии, Китае, во всём мире. И, конечно, конечно — Человек... Какой великан Бетховен! И какая задача — музыкой высекать искры из сердец!».
Интересно, что много лет спустя Добровейн в своих мемуарах почему-то написал, что в тот вечер играл «Патетическую» сонату (а не «Аппассионату», как у Горького). Однако, весьма сомнительно, чтобы Максим Горький перепутал названия, ведь очерк был написан всего лишь спустя четыре года (1924) после этого домашнего концерта (1920). Более вероятна старческая забывчивость Добровейна — ведь к моменту его воспоминаний прошло уже несколько десятилетий, к тому же проведённых (о ужас!) в норвежской эмиграции. Кроме того, вполне возможно, что пианист играл обе сонаты; тем более, что в техническом плане после «Аппассионаты» сыграть «Патетическую» — это всё равно, что после подъёма тяжёлой штанги перейти к лёгким гантелям.
Если в комнате свит полумрак,
И томится рыданьем рояль,
Мне так грустно, так больно, так жаль...
Слёз ли счастья мне хочется так.
Исай Александрович Добровейн — российский пианист революционных времён — известен историческим эпизодом из жизни Ленина: в 1920 году писатель Максим Горький, принимая в гостях Председателя Совета Народных Комиссаров РСФСР, пригласил и своего старого друга-музыканта; Добровейн играл Шопена и Бетховена. Этот случай Горький впоследствии описал в своём литературном очерке «В. И. Ленин»:
«Как-то вечером, в Москве, на квартире Е. П. Пешковой, Ленин, слушая сонаты Бетховена в исполнении Исая Добровейн, сказал:
— Ничего не знаю лучше «Appassionata», готов слушать её каждый день. Изумительная, нечеловеческая музыка. Я всегда с гордостью, может быть, наивной, детской, думаю: вот какие чудеса могут делать люди, — и, прищурясь, усмехаясь, он прибавил невесело: — Но часто слушать музыку не могу, действует на нервы, хочется милые глупости говорить и гладить по головкам людей, которые, живя в грязном аду, могут создавать такую красоту. А сегодня гладить по головке никого нельзя — руку откусят, и надобно бить по головкам, бить безжалостно, хотя мы, в идеале, против всякого насилия над людьми. Гм-м, — должность адски трудная».
В фильме «Аппассионата» — шедевре советского кино, снятом в 1963 году по мотивам этих событий, — Ленин (актёр Борис Смирнов), слушая игру Добровейна (актёр-пианист Рудольф Керер), мысленно произносит интересный текст, гипотетически полемизируя с фантастом Гербертом Уэллсом. (Писатель приезжал в Россию, встречался с Председателем Совнаркома и написал книгу «Россия во мгле», в которой назвал главу советского государства «кремлёвским мечтателем»). Однако, скорее всего, эти довольно сентиментальные фразы (что тоже, кстати, неплохо) — плод фантазии авторов фильма, а не самого Ленина:
«Нет, мистер Уэллс, будущее — это не симфония ужаса и мрака, будущее — это Бетховен! Через борьбу и страдание — к радости. Как это верно! Конечно, будущее — это не война миров, не битва хищников с планеты Марс. Ближайшее будущее — это очистительный огонь освободительного движения, свет в Африке, Индии, Китае, во всём мире. И, конечно, конечно — Человек... Какой великан Бетховен! И какая задача — музыкой высекать искры из сердец!».
Интересно, что много лет спустя Добровейн в своих мемуарах почему-то написал, что в тот вечер играл «Патетическую» сонату (а не «Аппассионату», как у Горького). Однако, весьма сомнительно, чтобы Максим Горький перепутал названия, ведь очерк был написан всего лишь спустя четыре года (1924) после этого домашнего концерта (1920). Более вероятна старческая забывчивость Добровейна — ведь к моменту его воспоминаний прошло уже несколько десятилетий, к тому же проведённых (о ужас!) в норвежской эмиграции. Кроме того, вполне возможно, что пианист играл обе сонаты; тем более, что в техническом плане после «Аппассионаты» сыграть «Патетическую» — это всё равно, что после подъёма тяжёлой штанги перейти к лёгким гантелям.
Фрагмент фильма «Аппасионата» (СССР, 1963)